В СТЕКЛЯННОЙ комнате для завтраков на первом этаже курорта Beach Cove Resort в прибрежной Южной Каролине я пришел послушать группу старых шпионов и шпионов. Мы как раз сейчас находимся на пути урагана Хелен, шторма категории 4, который угрожает затопить нижние этажи близнецов шестнадцатиэтажных башен этого курорта North Myrtle Beach. За нашими чашками кофе мы видим, как яростные волны разбиваются о белый песок снаружи.
«Не паркуйтесь на первом этаже гаража», — посоветовала мне молодая женщина на стойке регистрации, когда я приехал вчера вечером. Сегодня утром, даже когда отключается электричество и после темной паузы включается генератор, никто, похоже, не слишком обеспокоен. Приоритет серьезного молодого официанта — найти острый соус для моих яиц.
Бывшие шпионы и их родственники приехали со всей страны в этот промокший под дождем отель на встречу All-Kagnew Station Reunion 2024. Десятилетия назад Kagnew Station была военной базой США на Африканском Роге, недалеко от города Асмэра, столицы Эритреи. Действовавшая с 1943 по 1974 год, к тому времени Эритрея стала провинцией Эфиопии, база была одним из главных постов прослушивания «дальнего космоса» Агентства безопасности армии (ASA).
На моем удостоверении личности, висящем на шее на белом шнурке, красным написано: ОСОБЫЙ ДОСТУП – ВСЕ ЗОНЫ . Ниже: «Энн (Харниш) Нойманн, «Малыш Кагню». Мой отец Родни Харниш служил в Кагню в 1966 и 1967 годах. Обозначение «Малыш Кагню» кажется не совсем правильным, но я не буду придираться. Я был зачат и рожден в Штатах после того, как мой отец вернулся из Африки; для тех, кто придирается, настоящие Малыши Кагню родились там. Также на значке изображение, которое я знаю всю свою жизнь, белый щит с синей тесьмой по нижнему краю. В его центре — голова в профиль красной газели, эмблема станции Кагню. У меня до сих пор есть оригинальная нашивка, которую мой отец привез из Кагню, слегка выцветшая и испачканная, с той же красной газелью, всегда смотрящей на запад.
Надвигающаяся буря
Хотя многие подробности миссии Кагню до сих пор засекречены — мой отец никогда не рассказывал, чем он там занимался, — мы знаем, что военнослужащие Кагню занимались перехватом и переводом сигналов из России, собирая информацию о военных и космических миссиях Советского Союза.
Проект начался за два года до окончания Второй мировой войны. Младший лейтенант армии США нашел свой путь в знойную пустыню Эритреи в апреле 1943 года. Как рассказывает журналист-расследователь Джеймс Бэмфорд в своей книге Body of Secrets , Тесты показали, что Эритрея, расположенная к северу от экватора и на высоте 7600 футов, фактически представляет собой аудиоворонку, и станция перехвата была быстро создана, как и большой релейный объект. Оперативные помещения, содержащие десятидюймовые бомбоупорные бетонные стены, были построены под землей.
В начале 1960-х годов, сообщает Бэмфорд, на секретную базу было перевезено шесть тысяч тонн стали. Были установлены две огромные спутниковые антенны, одна диаметром восемьдесят пять футов, а другая шириной 150 футов — «возможно, самый большой подвижный объект, когда-либо построенный» на тот момент — с намерением принимать сигналы из космоса.
После Второй мировой войны армия, флот и военно-воздушные силы имели отдельные подразделения дешифровщиков. К 1949 году было создано объединенное Агентство безопасности вооруженных сил, которое поглотило ASA. Но вскоре правительственные чиновники решили, что AFSA было «шагом назад». Как рассказывает Бэмфорд, в октябре 1952 года, в последние дни президентства Гарри С. Трумэна, «Трумэн издал совершенно секретный приказ об отмене AFSA и создании на его месте нового агентства, которое в значительной степени было скрыто от Конгресса, общественности и мира». Это было Агентство национальной безопасности (NSA), которое со временем превратилось в глобального монстра слежки, с которым мы живем сегодня.
Ветераны Кагню, собравшиеся на встречу в Beach Cove Resort, стали свидетелями раннего роста государства наблюдения времен Холодной войны, а также упадка власти Британской и Американской империй на Африканском Роге. Мне было интересно, дало ли им время возможность понять свою работу или постоянно меняющуюся роль Соединенных Штатов в мире.
Я также ехал десять часов из Нью-Йорка — несмотря на шторм, несмотря на то, что я не был настоящим ребенком из Кагнью — по более личной причине. Мой отец умер почти двадцать лет назад в возрасте шестидесяти лет. У меня не было возможности по-настоящему понять, что он чувствовал по поводу своей военной службы. Я думал, что, может быть, увижу что-то от него в мужчинах, которые собрались на встрече выпускников.
Дни славы
На втором этаже Beach Cove Resort, Hospitality Room был главным местом сбора посетителей. В прошлом организаторы Том Дейли (служивший в Kagnew с 1970 по 1971 год) и Дэн Минчен (1969–1971 год) заполняли графики посетителей местными экскурсиями и мероприятиями. Но отзывы говорили им, что ветераны Kagnew и их семьи на самом деле хотели больше свободного времени, чтобы посидеть вместе и поговорить.
Это был первый случай, когда эритрейцы были проданы по договору между Эфиопией и Западом.
Эта комната, обставленная большими круглыми столами; множество закусок и напитков (включая упакованное вино); напечатанные фотографии, сувениры, книги и компьютерное слайд-шоу из фотографий — была их ответом. Другой стол был покрыт предметами для молчаливого аукциона, вырученные средства от которого пошли в Wounded Warrior, некоммерческую организацию из Нью-Йорка, которая поддерживает ветеранов. (Молчаливый аукцион собрал 450 долларов.)
Я прибыл в Beach Cove с целью найти трех человек: кого-то, кто знал моего отца, кого-то, кто знал автора Пола Бетита, и кого-то, кто знал старого армейского приятеля моего отца Тома МакКэндлесса. Пол Бетит был бывшим аналитиком разведки Kagnew, который написал халтуру об убийстве в Асмэре под названием Kagnew Station . Позже он стал газетчиком в Мэне и умер в 2020 году. Книга Бетита сыграла важную роль, помогая мне представить, какова была жизнь на базе, и она наглядно продемонстрировала геополитику того времени:
«Наша способность продолжать эксплуатацию объектов на станции Кагнью не должна подвергаться риску», — сказал Хилтон Мерфи. «Ранее в этом году северокорейцы захватили Pueblo, корабль ВМС США, который занимался тем же самым, что и наши люди на участке C. Это было позорно, мягко говоря. Если бы мы потеряли наши объекты здесь, это было бы катастрофой».
Друг моего отца Том МакКэндлесс был известен как «Мак». Они встретились в Кагню и поддерживали связь на протяжении многих лет. Мак был повторно зачислен, женился и у него родилась маленькая девочка. Я смутно помню, как они втроем навещали нас в низине, где мы жили в Ланкастере, штат Пенсильвания. Моя мачеха, которая никого не любила, действительно не любила их. Я не думаю, что это был теплый визит для кого-либо. После смерти отца я написал Маку, чтобы сообщить ему об этом, но так и не получил ответа.
Разговор в светлой комнате гостеприимства был таким же извилистым, как знаменитая серпантинная дорога из Асмэры в Массауа, порт на Красном море. Один человек вставал со стула, а другой садился, принося новые истории, перенаправляя разговор новыми вопросами.
Джонни Корбин (1970–74) начал рассказывать историю о том, как он ехал на своем 360 Yamaha Enduro, когда увидел, как другой военнослужащий съехал с края дороги, рискуя упасть с высоты в сотни, если не тысячу футов. Не имея возможности вернуть мотоцикл на трассу, гонщик продолжал ехать, пока гравий не закончился и не положил мотоцикл на бок. «Это был я!» — закричал Хью Норрис (1970–72).
Корбин и Норрис сопоставили несколько деталей: где они находились на дороге; какая была модель мотоцикла; направление падения мотоциклиста. Оказалось, что это был не Норрис, и он не ехал по дороге в Массауа, как думал Корбин. Но чувство общего опыта было реальным. У меня есть фотографии моего отца, едущего на мотоцикле Matchless по этой дороге. Когда его служба закончилась, он упаковал его и отправил домой, где он простоял в углу его мастерской, пока в 1995 году ему не поставили диагноз неходжкинская лимфома. Время простоя дало ему шанс снова запустить старый Matchless.
Джек Кример (1970–72), который был в Beach Cove со своей женой Кей, прибыл в Кагнью после того, как уехал мой отец, но он подумал, что имя отца звучит знакомо. Когда я спросил о МакКэндлессе, Кример рассмеялся. Он купил у Мака белый Chevy Corvair 1960 года, прежде чем тот покинул африканский континент. Его «ласково называли кошмаром Нейдера», написал мне Кример по электронной почте через несколько недель после воссоединения, потому что, как и название книги Ральфа Нейдера 1965 года, написанной в начале карьеры Нейдера как защитника прав потребителей, Corvair был «небезопасен на любой скорости».
Джим Бези (1968–70), высокий и общительный семидесятилетний мужчина в шортах и кепке ASA, рассказал мне, что знал Пола Бетита, автора Kagnew Station . Мы с Бези быстро подружились за завтраком. Он и Бетит вместе служили на радиостанции ASA на боевой базе Фу Бай во Вьетнаме, прежде чем их перевели в Кагнью. Но Бези не знал моего отца. Никто здесь его не знал.
В те дни Африканский Рог считался жизненно важным для американской безопасности, сказал мне Бези, но «сейчас это еще важнее». Эфиопия получает один из самых больших объемов помощи США каждый год после Афганистана и Израиля. Сегодняшняя напряженность из-за катастрофической войны Израиля с Палестиной ограничила судоходство на Красном море, где проходит 30 процентов мировых контейнерных перевозок.
С 7 октября 2023 года лояльные Палестине йеменские хуситы атаковали международные танкеры, курсирующие по Красному морю, более восьмидесяти раз, потопив два судна, захватив одно и убив четырех моряков. «Они недалеко от нас», — сказал Бези. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что под «нами» Бези имел в виду станцию Кагнью.
Долгая и извилистая дорога
Когда умер мой отец, я захотел узнать больше о годах, которые он провел в Кагню. Всего через несколько месяцев после того, как моя сестра Малинда и я развеяли его прах на краю кукурузного поля в Пенсильвании, я отправился через Россию и вдоль побережья Адриатического моря в Египет и далее в Эфиопию. Я надеялся добраться до Асмэры и того, что осталось от станции Кагню.
Какую бы информацию ни черпали тарелки из сообщений России и ее союзников, военнослужащие, такие как мой отец, сортировали, расставляли по приоритетам, расшифровывали и переводили ее, передавая важные сведения соответствующим агентствам США.
Был сентябрь 2007 года, когда я прибыл в Аддис-Абебу. Эфиопия, использующая календарь геэз, праздновала Энкутаташ, Новый год. Это также был поворот тысячелетия; с гордостью страна все еще вращается вокруг земного шара, отставая на семь с половиной лет от остального мира. Black Eyed Peas направлялись в Аддис-Хилтон на празднование, и эфиопские экспаты съехались со всего мира. Но слухи об угрозах взрыва и разговоры об обострении напряженности с Эритреей были повсюду. Вместо того чтобы ехать в Асмэру, я остался в Аддисе, захваченный календарной регрессией, представляя, что сейчас 2000 год и мой отец все еще жив. Когда Эфиопия и Эритрея нормализовали отношения в 2018 году, почти через двадцать лет после катастрофической пограничной войны 1998–2000 годов, я убедил свою сестру поехать со мной в Асмэру. Мы бродили по столице, две белые женщины среднего возраста, бросающиеся в глаза, когда сидели в кафе, пили сладкий чай и ели пончики, ждали обязательной регистрации в отеле и разрешений на поездки и глазели на стареющих борцов за свободу Эритреи. Мы таращились на знаменитую коллекцию итальянской архитектуры Асмэры, которую Фонд всемирного наследия описывает как «исключительный пример раннего модернистского урбанизма начала 20-го века и его применение в африканском контексте». А затем мы добрались до этого места с идеальными условиями для прослушивания. Мы прошли через неохраняемые ворота того, что когда-то было станцией Кагнью, теперь используемой продавцами овощей и товаров для дома как открытый рынок, и вокруг территории того, что было, недолго и впечатляюще, старым местом обитания нашего отца. Массивные антенны давно исчезли, проданные за 6000 долларов местному торговцу, который разрезал их на металлолом. После этого мы ехали, напрягая кулаки, в развалюхе фургона по серпантину в Массауа. Мы фотографировались, сидя перед разваливающимся Banco d’Italia, банком колониальной эпохи, который лежал в собственных руинах с тех пор, как русские и эфиопские бомбы уничтожили его во время войны за независимость Эритреи в 1991 году. Наши кредитные карты не могли быть использованы нигде в стране; мы обратились к мужу моей сестры с просьбой перевести нам наличные. Эти визиты укрепили мою потребность быть в курсе того, что происходит, в культурном и политическом плане, на Африканском Роге. Этот регион больше не был «экзотическим местом», где когда-то служил мой отец-военный, а частью мира, о которой я был вынужден заботиться, исходя из собственной истории и действий моей страны там. В 2020 году, когда нынешнее правительство в Аддис-Абебе начало войну с самой северной провинцией Эфиопии, Тыграем, которая имеет границу с Эритреей протяженностью более тысячи километров, я отправился в Эфиопию, чтобы рассказать об этом.
Война была примером смены лояльностей; Эритрея и Эфиопия, недавно воссоединившиеся, работали вместе, чтобы подчинить себе руководство Тиграя. Двухлетняя война характеризовалась ужасающими зверствами, гибелью ошеломляющих полумиллиона человек и сексуальным насилием по меньшей мере 120 000 женщин, по данным Genocide Watch. Местных журналистов без разбора сажали в тюрьму; международных журналистов депортировали. Через несколько дней после того, как я покинул Эфиопию, моего посредника задержали на шесть недель; после освобождения он бежал в Рим, чтобы просить убежища. Я отправился в Рим в октябре 2023 года, чтобы задокументировать его путь к тому, чтобы стать еще одним эфиопским экспатриантом.
Смешанные сигналы
За эти годы я узнал больше об американском участии в делах Африканского Рога. «Курс Эритреи должен был формироваться капризами топографии и климата», — пишет Микела Ронг в книге « Я не делала этого для вас: как мир предал маленькую африканскую нацию» . Открытие того, что радиосигналы из таких далеких мест, как Финляндия, Бразилия и Австралия, можно было принимать на плато Хамасиен, где была построена станция Кагню, навсегда изменило ход развития Эритреи.
Как мне рассказали ветераны, там было много пива, мотоциклов и «четыре этажа шлюх».
История о том, как американцы пришли к созданию базы около Асмэры, начинается с колонизации Италией новой территории, которую они назвали Эритреей, в конце 1800-х годов, после обещания суверенитета Эфиопии взамен. Это был первый раз, когда эритрейцы были проданы пактом между Эфиопией и Западом. Итальянцы вливали ресурсы и людей в колонию, строя дороги и железную дорогу, Литторина, от кипящего жаркого порта Массауа до новой столицы на плато, Асмэры. Там погода была умеренной, но сухой, воздух кристально чистым. Наряду с колониальными инвестициями в инфраструктуру, эритрейцам были предоставлены некоторые права, включая ограниченную муниципальную занятость и скудное образование для маленьких детей, но в основном они жили в сегрегированном обществе, определяемом расизмом.
В начале 1941 года, во время Второй мировой войны, британцы, входившие в коалицию союзников, сражались с итальянцами, державой Оси, в Эритрее и успешно взяли ее под свой контроль. Британцы изначально выступали за «предоставления» эритрейцам независимости. Но весной 1943 года младший лейтенант армии США по имени Клей Литтлтон, искавший место для радиостанции, высадился в Асмэре, где он нашел то, что осталось от Radio Marina, использовавшегося Муссолини для связи с итальянским военно-морским флотом. Это место стало станцией Кагнью.
Вскоре независимость Эритреи была исключена американцами, которые посчитали сотрудничество с Эфиопией, страной, с которой у них уже были хорошие отношения, более политически целесообразным, чем попытки вести переговоры с борцами за независимость Эритреи. Не имеющая выхода к морю Эфиопия упорно ходатайствовала об управлении Эритреей отчасти потому, что это дало бы им доступ к порту. Соединенные Штаты поддержали их заявку, потому что они не собирались рисковать потерей, как писал Ронг, «одного из лучших мест в мире — некоторые считают его лучшим местом на земле — из которого можно принимать и передавать радиосигналы».
Соединенные Штаты ухватились за Кагню и отдали эритрейцев в подчинение феодальному и безжалостному правительству Эфиопии, что стало шагом назад во времени после небольших прав, предоставленных колониальной Италией. Это был второй раз, когда эритрейцы были проданы пактом между Эфиопией и Западом.
Сайт оказался незаменимым для армии США почти сразу, перехватив и расшифровав передачу о диспозициях Германии в 1944 году, отправленную японским послом в Германии его начальникам в Токио. Генерал Эйзенхауэр получил именно то, что ему было нужно для успешного вторжения в Нормандию.
В 1953 году Соединенные Штаты подписали двадцатипятилетнее соглашение о «правах базирования» с лидером Эфиопии Хайле Селассие, оставив Эритрею под колониальным правлением еще на четыре десятилетия. Фронт освобождения Эритреи окреп несколько лет спустя. В 1966 году молодой Исайяс Афеворк присоединился к ELF, но Эритрея оставалась под управлением Эфиопии до 1991 года. Исайяс — упрямый, хитрый и проворный — по-прежнему возглавляет Эритрею сегодня.
Первоначально Кагню использовался армией и флотом для стратегических коммуникаций (STRATCOM и NAVCOMMSTA соответственно), согласно секретному документу АНБ, опубликованному в 2007 году. В 1962 году в Кагню началось строительство объекта, который мог перехватывать российскую телеметрическую информацию, названного STONEHOUSE. Целью огромных спутниковых антенн в Кагню был не только сбор информации о российской технологии запуска космических аппаратов и ее применение в американских проектах по исследованию дальнего космоса, но и отслеживание разработок в области российских оружейных технологий с целью развития собственной армии Америки.
Какую бы информацию тарелки ни черпали из сообщений России и ее союзников, военнослужащие вроде моего отца сортировали, расставляли по приоритетам, расшифровывали и переводили ее, передавая соответствующие подробности соответствующим агентствам США. Селассие знал, что в обмен на этот доступ он может получить оружие и еще больше оружия. Если Селассие хотел, чтобы Соединенные Штаты раскошелились на «чистые золотые Кадиллаки» в качестве аренды для Кагню, то «он мог бы получить это таким образом», сказал Пентагон новому послу в начале 1960-х годов, согласно Wrong.
Селассие продолжал все глубже втираться в доверие к Соединенным Штатам, отправив тысячу эфиопских солдат на помощь в Корее. Со временем Соединенные Штаты стали видеть в Селассие стабилизирующую силу в регионе, столь близком к Ближнему Востоку. Как пишет Ронг, «христианский правитель, окруженный мусульманскими режимами, император был, несомненно, естественным союзником». Для американцев Селассие был оплотом против распространения коммунизма на континенте, дополнительным голосом в Организации Объединенных Наций и уравновешенным основателем Организации африканского единства, гарантировавшим, что старые колониальные границы на континенте останутся там, где они были.
К 1970-м годам работа многих объектов по сбору разведданных США была прервана революцией или закрытием. «STONEHOUSE был единственным объектом, управляемым АНБ в надлежащем месте, чтобы получать данные с советских дальних космических аппаратов», — написал Дуэйн Дэй в The Space Review в 2022 году. Но он начал разваливаться со свержением Селассие в 1974 году. Дни Кагню были сочтены: армия вскоре ушла, в то время как военнослужащие ВМС оставались до 1977 года, когда ELF стал угрожать их безопасности. Полковник Менгисту Хайле Мариам — новый правитель Эфиопии и коммунист, союзник Советского Союза, — в конечном итоге вытеснил их.
В публикации 2021 года на Station Hypo, веб-сайте, посвященном военно-морской криптологии, отмечается, что уроки STONEHOUSE и других объектов перехвата телеметрии были закреплены в последующих договорах с Советским Союзом, ОСВ-1 и ОСВ-2: «Эти положения [договоров] подтвердили ценность информации, полученной обеими сторонами посредством использования TELINT [телеметрической разведки] в ходе разработки ракет и космических аппаратов друг друга».
Kagnew, как утверждают некоторые источники, было именем боевого коня известного эфиопского генерала Раса Маконнена, который также был отцом Селассие, последнего императора страны. Но, по словам Бэмфорда, имя происходит от эфиопского слова, которое означает «приносить порядок из хаоса». Возможно, обе версии верны. Но Kagnew в зале гостеприимства в Beach Cove имело другое значение. Это было сокращением для эпохи американского совершенства, славных дней стареющих ветеранов, вспоминавших вокруг меня.
Родной город, США
Общественная жизнь была большой частью опыта Кагню. Там были фотоклубы, клубы любительского радио и всевозможные спортивные клубы. На телеканале были детские шоу ( Капитан Кагню !) и спортивные шоу, и он транслировал «Миссию невыполнима» и запуск ракеты «Аполлон-14». На базе были питейные клубы, такие как «Оазис», членом которого был мой отец, но также и гаражные вечеринки за пределами базы, которые проводил Том Дейли, один из организаторов воссоединения.
Также было два центра отдыха и развлечений, которые могли посещать военнослужащие Kagnew и их семьи. Один находился в Керене, втором по величине городе Эритреи к северо-западу от Асмэры, а другой — в Массауа, где катание на водных лыжах — «разделение Красного моря двумя палками» — было изюминкой. «У меня было две палки, а у Моисея — только одна», — со смехом рассказал мне Бези. У меня есть фотографии моего отца, разделяющего Красное море, в плавках и держащегося за веревку, когда он мчался по чистой воде.
«Невозможно описать кому-то все, что там происходило», — сказал мне Дейли. «Это было похоже на маленький городок Американа. Если посмотреть на некоторые фотографии, то это похоже на родной город, США, особенно жилье офицеров. Это было одно из таких особенных мест». За завтраком предыдущим утром Бези использовал то же самое слово, Американа , чтобы описать жизнь на базе.
Но были и выходки. Военные называли мужчин из ASA «куриными ебарями с желтыми когтями» из-за их нарукавных нашивок, на которых был изображен снежный орел, сжимающий в когтях две молнии. Было много пива, мотоциклов и «четыре этажа шлюх», рассказали мне ветераны встречи. Они отрастили бороды и носили необычную повседневную одежду во время службы. Вронг приписывал эти выходки чувству превосходства среди мужчин, написав: «Во время их специальной подготовки в Соединенных Штатах им говорили, что они «лучшие 10 процентов», ценимые за свой превосходный интеллект, способность решать проблемы и навыки общения». Ветеринары Кагню, с которыми я встречался, очень гордились своей работой; я представляю, что гордость может выглядеть и функционировать как что-то другое у самоуверенного двадцатидвухлетнего парня вдали от дома.
К пятничному вечеру воссоединения Kagnew ураган давно прошел. Новости о его разрушениях дальше на север и восток просочились с прибывающими посетителями, которых задержала погода. Я поехал попутчиком с Джеком и Кей Кример в Legends, театр на Hollywood Drive у шоссе 17. Билеты были приложены к нашей регистрации на воссоединение, и хотя посетители не имели ни малейшего представления о том, что их ждет, мы знали, что будут подражатели.
Наша группа занимала два или три ряда в центральной секции, а когда свет погас, на сцену поочередно выходил непрерывный поток артистов: Род Стюарт с прической маллет, Blues Brothers в черных костюмах, кантри-певец в слишком узких джинсах, о котором никто из нас никогда не слышал, Уитни Хьюстон и, конечно же, Элвис.
Сначала в кожаной куртке, затем в море стразов на королевском синем, Элвис напевал через огромные бакенбарды, над распущенными бедрами и пульсирующей ногой, что он был весь потрясен, кусок пылающей любви, пойманный в ловушку. Удар карате. Это было слишком хорошо и слишком манерно, чтобы быть цинично отвергнутым. На полпути своего коронного сета Король остановился, чтобы приветствовать ветеранов Kagnew, каким-то образом зная, что они были в зале. Он попросил их встать, когда он громко запел «Боже, благослови Америку», как мог только Элвис. Ветераны были глубоко тронуты честью признания, исполненной одним из самых известных артистов Америки, под аплодисменты остальной публики.
Загробная жизнь других
Работа по наблюдению со стороны США в Эфиопии не закончилась, когда персонал покинул станцию Кагнью. Сегодня некоторые из тех же черт характеризуют отношения двух стран: односторонний поток военной помощи Эфиопии во имя борьбы с терроризмом, поддержание статуса Эфиопии как стратегического и религиозного естественного союзника Запада и обширный аппарат наблюдения, который использовался Эфиопией в собственных репрессивных внутренних целях.
В 2017 году организация Human Rights Watch (HRW) предупредила, что Соединенные Штаты создали в Эфиопии посты для прослушивания в целях борьбы с терроризмом, основываясь на документах АНБ, обнародованных Эдвардом Сноуденом в 2013 году. Начиная с 2002 года Эфиопия использовала эти посты для шпионажа за соседними странами: Йеменом, Сомали и Суданом.
Эфиопия, которая когда-то была объединяющей силой региона в глазах Америки, превратилась в разделительницу, в то время как Соединенные Штаты, глубоко замешанные в бойне на Ближнем Востоке, а также в репрессивных возможностях Эфиопии, не имеют морального права добиваться мирных решений.
Армия США обучала военных и службы безопасности Эфиопии методам наблюдения в обмен на возможности местного языка и хорошо расположенные центры разведывательных операций, пишет Феликс Хорн из HRW. «Это были не просто аналитики разведки США, сидящие в Эфиопии… Это было АНБ, фактически обучающее и передающее эту технологию эфиопской армии и правительству». Эти ресурсы позже использовались для совершения внесудебных казней, пыток, изнасилований и массовых арестов в регионе Огаден, юго-восточной провинции Эфиопии, в 2007 и 2008 годах, согласно HRW. Другие регионы также находились под наблюдением государства, согласно отчету HRW, эфиопское руководство стремилось жестоко подавить инакомыслие.
Хотя в документах Сноудена отмечается окончание соглашения между эфиопскими военными и Соединенными Штатами в 2010 году, в отчете HRW предполагается, что оно продолжалось и после этой даты. Ник Терс из The Intercept также писал в 2017 году, что Эфиопия занималась общепринятой практикой использования прикрытия контртеррористических усилий для жестокого подавления внутренних диссидентов, иногда пытая и иным образом издеваясь над эфиопами под предлогом пресечения деятельности исламистских боевых группировок «Аль-Каида» и «Шабааб». Терс отмечает, что в слитых Сноуденом документах АНБ от 2010 года говорится: «Отношения АНБ и Эфиопии по системе SIGINT [сигнальной разведки] продолжают процветать».
В течение двадцать первого века, пока Америка вела войну с террором, недовольство и инакомыслие росли по всей Эфиопии, с протестами и демонстрациями в разных регионах. В конечном итоге правящая партия, Народный фронт освобождения Тыграя, была вынуждена уйти от власти в 2018 году. В том же году, после некоторых внутренних интриг, Абий Ахмед стал премьер-министром Эфиопии и изначально обещал либерализовать подход правительства к протестам. Он получил Нобелевскую премию мира за заключение мира с Эритреей, и мир приветствовал то, что выглядело как новая стабильная эра в Эфиопии. Но вскоре Абий начал войну в Тыграе. Последовали последующие федеральные усилия по насильственному подавлению протестов в других провинциях, таких как Оромо, Амхара и Бенишангул-Гумуз.
Сегодня Африканский Рог все еще в смятении, и Абий, похоже, полон решимости ухудшить ситуацию. Переговоры с Египтом относительно огромной плотины, которую Эфиопия завершает на Голубом Ниле, который обеспечивает 85 процентов воды в реке Нил, сорвались, когда Абий и президент Египта Абдель Фаттах Эль-Сиси не смогли договориться об условиях заполнения водохранилища. Турция, член НАТО, провела переговоры между двумя странами, но безрезультатно. Судан, страна, через которую протекает Нил по пути в Египет, оказался между ними как раз в тот момент, когда там началась ужасающая гражданская война, которая продолжается и по сей день.
В течение нескольких лет Абий также беспокоил соседние страны заявлениями о потребности Эфиопии в порте на море, который страна потеряла, когда Эритрея обрела независимость в 1991 году. Он сказал, что одна из самых густонаселенных стран на континенте — Эфиопия, где проживает более 125 миллионов человек — заслуживает собственный военно-морской порт. В первый день нового 2024 года Абий сделал первый шаг к его получению. Он подписал Меморандум о взаимопонимании с отколовшейся сомалийской территорией Сомалиленд, пообещав признание независимости территории в обмен на порт на Красном море. Сомалиленд стремится к независимости с 1991 года, но не признан ни сомалийским правительством, ни какой-либо другой мировой страной. Меморандум о взаимопонимании обострил отношения с Сомали, которая имеет границу протяженностью около тысячи миль с Эфиопией.
Между тем, пока хуситы в Йемене нападают на судоходство в Красном море в ответ на войну Израиля в секторе Газа, Объединенные Арабские Эмираты все больше вовлекаются в политику Хорна. Лояльности меняются, и конфликт закручивается. Когда-то объединяющая сила региона в глазах Америки, Эфиопия стала разделителем, в то время как Соединенные Штаты, глубоко вовлеченные в бойню на Ближнем Востоке, а также в репрессивные возможности Эфиопии, в настоящее время не имеют морального права добиваться мирных решений — если они когда-либо это делали.
Какими Мы Были
Хотя мой отец не рассказывал о том, чем он занимался в Кагню, нам было ясно, что у него были какие-то необычные навыки. Когда его служба закончилась, он колесил по Европе — Греция, Италия, Швейцария, Германия, Дания, Финляндия, Швеция. Я точно знаю, куда он ездил и когда, потому что в той же коробке, где он хранил свою старую нашивку станции Кагню с красной газелью, он хранил все свои билеты на поезд, посадочные талоны на самолет и карту Европы Caltex, на которой он синей ручкой начертил свой путь через континент.
Я родился вскоре после того, как он вернулся в Соединенные Штаты, а моя сестра была на восемнадцать месяцев младше. Отец взял на себя бизнес, в котором он некоторое время работал до Кагню, добавляя молниезащиту к церковным шпилям и высотным зданиям, перенаправляя электрические разряды в землю. Вскоре он расширил работу, включив в нее радио- и телебашни: инспектируя, крася, возводя и демонтируя их. Он устанавливал на них спутниковые антенны для ретрансляции сигналов связи. В некоторые дни он поднимался на высоту до тысячи футов, прямо вверх.
В детстве мы использовали отслужившую свой срок спутниковую тарелку в качестве бассейна, замазав болты, которые ее держали, герметиком. Несколько лет спустя мы могли смотреть все спутниковые станции в мире. Папа установил тарелку на бетонной площадке на возвышении над нашим маленьким гаражом, и, используя циферблат наверху телевизора внизу, мы вращали ее, чтобы найти нужную нам станцию. Каждую весну он отправлялся в лес, чтобы срубить деревья, которые мешали тарелке видеть спутники ближе к горизонту, расчищая путь к электронным звездам небес.
После того, как ему поставили диагноз неходжкинская лимфома, папа достаточно поправился, чтобы совершить последнюю поездку в Эритрею. Он остановился в отеле Nyala на авеню Сематат, откуда из бара на крыше открывается вид на всю Асмэру, и путешествовал с Гебре, другом-эритрейцем, который когда-то работал на американской базе и был нанят аэропортом Асмэры. Он вернулся домой со всеми своими чеками (многие из них за пиво Melotti в баре отеля Nyala), рулонами пленки, которую он проявил в сотни фотографий, и, возможно, с некоторым удовлетворением от того, что ему удалось снова увидеть это место перед смертью.
После возвращения из Асмэры папа получил письмо от Гебре с просьбой выдать сыну Гебре визу в США. Не знаю, ответил ли он когда-либо; он был болен, умирал и, возможно, не знал, как помочь. Гебре, вероятно, отчаянно хотел вывезти сына из Эритреи, потому что эритрейцы сталкиваются с обязательной, бессрочной национальной службой, включая военную повинность, и высокой безработицей среди молодежи. Ностальгия по движению за независимость, обещание которого превратилось в укоренившийся авторитаризм, широко распространена.
Годы, которые мой отец и участники встречи выпускников в Кагню вспоминали с такой теплотой, были для эритрейцев и эфиопов чем-то совсем другим. Причина, по которой сокровищница модернистской колониальной архитектуры Асмэры все еще существует, разрушаясь вокруг жителей города, заключается в том, что в Эритрее, занимающей 175-е место из 193 стран по индексу человеческого развития Программы развития ООН, практически нет развития. Работа, проделанная в Кагню, помогла создать американский разведывательный аппарат, но она также помогла создать нынешние условия, в которых живут эритрейцы и эфиопы.
Таким образом, в папиных коробках с вещами эфемерного характера хранится нечто большее, чем просто запись жизни в маленьком американском городке на Африканском Роге: история места, которое использовали, а затем забыли, о котором многие американцы никогда не слышали и которое мало кто когда-либо увидит.