Предоставлено музеем Гетти , Лос-Анджелес
Какое отношение ангельские силы Небесного Воинства имеют к оргазму? Ответ, по мнению философа и теолога XII века Маймонида, был прост. Некоторые невидимые силы, вызывающие движение, можно объяснить тем, что Бог действует через ангелов. Цитируя известного раввина, который говорил об «ангеле, поставленном во главе похоти», Маймонид прокомментировал, что «он имеет в виду: силу оргазма… Таким образом, эта сила также называется… ангелом». До открытия гравитации, энергии или магнетизма было неясно, почему космос вел себя именно так, а ангелы были одним из способов объяснения движения физических сущностей. Маймонид утверждал, что планеты, например, являются ангельскими разумами, поскольку они движутся по своим небесным орбитам.
Предоставлено Музеем Гетти , Лос-Анджелес
В то время как большинство физиков сейчас бы отказались от ангельских сил как объяснения любых природных явлений, без средневековой веры в ангелов сегодняшняя физика могла бы выглядеть совсем иначе. Даже когда вера в ангелов позже рассеялась, современные физики продолжали постулировать бестелесный интеллект, чтобы помочь объяснить необъяснимое. Злобные ангельские силы (т. е. демоны) появлялись в убедительных мысленных экспериментах на протяжении всей истории физики. Эти хорошо известные «демоны физики» служили полезными заполнителями, помогая физикам находить научные объяснения только смутно воображаемых решений. Вы все еще можете найти их в учебниках сегодня. Но это не самое важное наследие средневековой ангелологии. Ангелы также стали катализатором яростно точных дебатов о природе места, тел и движения, которые вдохновили бы на что-то вроде современного концептуального инструментария для физиков, оттачивающего такие концепции, как пространство и измерение. Короче говоря, ангелы подкрепляют наше понимание космоса.
Ангелы существуют по крайней мере с библейских времен и описываются различными, а иногда и странными способами. Например, в Книге Иезекииля у херувимов есть пересекающиеся колеса, сверкающие как топаз, которые двигают их во всех четырех направлениях без поворота, и их «все тела, включая их спины, их руки и их крылья, были полностью полны глаз, как и их четыре колеса». Однако, помимо этих ангелов с выпученными глазами, ангелы также были, как мы можем видеть из Маймонида, способом объяснения движения в мире. Они были духовными субстанциями, которые могли принимать вид телесных существ, но также действовали как невидимые, разумные, нематериальные силы.
Этот взгляд на ангелов как на нематериальные «разумы» стал довольно стандартным в средневековой философии и теологии. Но схоластический период ознаменовался растущим желанием систематизировать, систематизировать, систематизировать. Точная природа или сущность ангелов стала серьезной причиной для споров, и эти споры были не просто мысленными экспериментами. Скорее, из-за реальной веры в существование ангелов, теологи и философы могли думать об ангелах как о способе понимания природы физического мира и таких вещей, как место, тела и движение. Это было мотивировано значительными теологическими проблемами. Одна из проблем заключалась в том, что если ангелы являются нематериальными разумами, то что отличает их от Бога? Для нас наши тела — это то, что делает нас ограниченными, способными применять силу только напрямую, например, когда я бросаю мяч. Означает ли это, что ангелы, не имея тела, могут существовать везде или действовать на расстоянии? Это была опасная территория для теологов, потенциально бросающая вызов вездесущности и всемогуществу Бога.
Мнение заключалось в том, что ангелы должны были быть локализованы (т. е. ограничены), но без тела. Местоположение ангелов обсуждалось выдающимися теологами, такими как Петр Ломбардский, Фома Аквинский, Петр Джон Оливи, Джайлс Римский, Александр Гальский, Иоанн Дунс Скот, Святой Бонавентура и многими другими. Это была не второстепенная тема, прибереженная для педантов и ученых, а имеющая серьезное значение в дебатах, которые определяли пределы и отношения физики, философии и теологии. Ангелология и ее синтез с физикой того времени побудили более поздних мыслителей задуматься о природе тел, места и движения, а также, что важно, о том, как они могут соотноситься друг с другом.
Ключ к пониманию ангельских дебатов схоластического периода — понять, какие концептуальные инструменты предоставляла физика того времени. По сути, этой физикой был Аристотель. То, как греческий философ понимал место, движение и тела, глубоко сформировало средневековое мировоззрение. И некоторые из самых выдающихся теологов того времени, такие как Аквинский, использовали Аристотеля, чтобы размышлять о природе ангельского местоположения.
Для Аристотеля физика была просто о вещах, которые движутся, и, по его мнению, тела движутся не из-за гравитации или кинетической энергии или искривления пространства-времени, а из-за своей природы. Природа огня, например, — двигаться вверх, природа земли — двигаться вниз. Вот почему огонь лижет воздух, а камень падает .
Аналогично не было понятия абсолютного пространства, а скорее понятия «места», которое, в отличие от ньютоновского абсолютного пространства или пространства-времени Альберта Эйнштейна, не существует полностью независимо от тел, которые его населяют. Как указывает философ Тициана Суарес-Нани в «Ангелах, пространстве и месте» (2008), «пространство… как недифференцированное и однородное вместилище было чуждо средневековому уму». Для Аристотеля тела не могли существовать без места, которое служило своего рода контейнером. Аналогично, должны были быть тела, чтобы было место. Другими словами, вакуум невозможен с точки зрения Аристотеля. В свою очередь, это аристотелевское понятие тел и места повлияло на то, как средневековые ученые понимали движение. Считалось, что тела имеют природу, которая заставляет их двигаться. Эта природа заставляет их двигаться в определенном направлении , поэтому место также должно быть изначально направленным. Теперь мы понимаем, что направление в пространстве относительно только начальной точки отсчета; Вселенная, какой мы ее знаем, не имеет абсолютного «верха» или «низа». Но в аристотелевском мировоззрении самый внешний край небесных сфер обеспечивал абсолютную точку отсчета для «верха», с Землей как устойчивой точкой в центре. Таким образом, понятие места имело встроенные в него концепции «верха», «низа», «левого» или «правого». Место не было нейтральным, но направленно нагруженным, оказывая силу на тела, потому что тела реагируют на призыв места в соответствии со своей природой. Огонь может перемещаться в «верхнее» место, но не в «нижнее» место и т. д.
Подводя итог, можно сказать, что физика Аристотеля связывала тела, место и движение, и одно зависело от другого.
Фома Аквинский предположил, что ангел имеет иной тип местоположения, чем телесное существо.
Итак, какое отношение это имеет к ангелам? Если вы помните, теологические соображения того времени требовали, чтобы ангелы имели определенное местоположение — были ограниченными и бестелесными — чтобы избежать ангелов с безграничной силой, делая их всемогущими, а также вездесущими. Поскольку физика Аристотеля была господствующей физикой того времени, средневековые ученые пытались объяснить эти проблемы местоположения в его рамках. Обычно материальное тело чего-либо определяет его местоположение, так как же можно определить местоположение нематериальных ангелов? Аквинский и другие творчески решили эту проблему, определяя местоположение ангелов не по их физической размерности, а по их действиям. Аквинский предположил, что у ангела другой тип местоположения, чем у телесного существа. Ангел находится в месте в силу применения своей силы к физическим объектам в данном месте. Это ограничивало как действия ангела, так и его местоположение, определяя их местоположение по их действиям, а не по телу. Но физика Аристотеля вызвала немало беспокойств у некоторых церковных лидеров 13-го века. Если тело не может существовать без места, это ограничивает силу Бога. Если бы Бог захотел, утверждали некоторые, Он мог бы создать камень, который не существовал бы в месте, но взгляд Аристотеля на место и тела означал, что это было невозможно. Поэтому, когда природа ангелов стала своего рода игровой площадкой для размышлений о природе мира, это был особенно сложный предмет.
Вопрос об ангелах неожиданно встал на четкую позицию, когда епископ Парижа Стефан Темпье опубликовал свои «Осуждения» 1277 года, список из 219 тезисов, которые католикам запрещалось иметь или преподавать в университете. Это было частью более широкого отвержения Аристотеля и других «языческих» философов. Эти тезисы охватывали различные философские и теологические позиции, но впечатляющие 28 из 219 были связаны с ангелами, также известными как «отдельные субстанции» или «интеллекты». Некоторые из них были связаны с природой местонахождения и действия ангелов. Важно отметить, что «Осуждения» 1277 года запрещали верить в то, что ангелы определяются по своим действиям, а не по своей сущности, поэтому решение Аквината об ангельском местонахождении теперь было исключено. Если ангел существует в месте исключительно благодаря своим действиям, как утверждал Аквинат, то что происходит, когда он не действует? Ангелов нужно было переосмыслить. Какова была их природа и сущность, так что они могли быть как нематериальными, так и локализованными? Это ограничение потребовало бы еще более творческого маневрирования от ученых.
Наиболее заметный маневр был сделан Дунсом Скотом . Его ангелология переопределила концепцию места, которая была столь важной для аристотелевской и средневековой физики, и, как отмечает Хелен Лэнг в «Физике Аристотеля и ее средневековых разновидностях» (1992), это изменило контуры физики навсегда.
Как мы видели, ангелы должны были быть «размещены» и действовать в ограниченных возможностях, иначе они были бы вездесущими и всемогущими, как Бог. Но Осуждения 1277 года явно запретили объяснение Аквинского: что ангелы находятся в месте согласно своим действиям. Задача средневековых мыслителей состояла в том, чтобы найти способ определения местоположения ангела по его сущности, без того, чтобы он был телесной субстанцией, и определить местоположение его действий, но без того, чтобы эти действия были единственным фактором, «определяющим местоположение» ангелов. Одной из инноваций, которую Скот привнес, чтобы избежать этого двойного ограничения, стало то, что он переопределил «место». Он сделал это, чтобы решить теологическую проблему способности Бога создать камень вне места, что, по утверждениям теологов, Бог мог сделать, но его решение в равной степени относилось и к ангельскому местоположению. При этом его творческое переосмысление физики привело к появлению новых концепций и переосмыслению старых, сформировав современную физику довольно радикальным образом.
Вот что сделал Скот: он сделал «место» более математическим, менее привязанным к местоположению и более похожим на наше представление об измерении. Если рассматривать его с точки зрения измерения, «место», занимаемое объектом, остается тем же самым, пока объект перемещается по местам. В этом смысле его «место», переопределенное как измерение, остается тем же самым, даже если оно меняет местоположение. Другими словами, Скот, как метко заметил Лэнг, радикально «нейтрализует» место. Согласно Аристотелевскому описанию, направление или местоположение были частью определения «места». При более математическом переопределении как вида измерения направление больше не является необходимой характеристикой этого нового вида «места». У вас может быть идея, гораздо более похожая на идею «пространства», чего-то, что по своей сути не содержит «вверх», «вниз», «влево» или «вправо» в своем определении.
Ангелы, поскольку они не имеют измерений, могут существовать только в определенном месте неопределенным образом.
Итак, здесь вы имеете дело с созданием новых концепций, своего рода предшественников измерения и пространства, и переделкой старых, отделяющих «место» от необходимого отношения к телам. Для Скота место Аристотеля могло существовать, но оно не определяло тела. Если что-то и существовало в аристотелевском «месте», то это было по воле Бога и из-за того, что Скот называет пассивной силой, что просто означает, что оно может существовать в месте, не противореча природе объекта. Эта новая физика оставила дверь открытой для ангелов. Скот утверждает, что ангелы также обладают пассивной силой существовать в месте по воле Бога, потому что в этой новой физике место и тело больше не являются взаимно определяющими. Но в отличие от физических тел, которые должны существовать определенным образом в определенном месте, ангелы, поскольку у них нет измерений, могут существовать только в определенном месте неопределенным образом. Образ, который использует Лэнг, цитируя Скота, — это поверхность, которая должна иметь цвет, но цвет которой может быть любым. Ангелы могут занимать место, каким бы малым или большим оно ни было, просто не бесконечно, и они должны действовать в месте, хотя сами они существуют в этом месте неопределенно. Это радикальное переосмысление аристотелевской физики, катализируемое средневековыми дебатами в ангелологии, позволило по-новому понять связь между телами, местом и движением, что помогло переформулировать наше понимание самой ткани космоса. Для Аристотеля движение было просто присуще телам, потому что тела имели природу, которая заставляла их искать свое естественное место. Постулировать ангелов как нематериальные внешние силы было действительно странно ближе к классической физике, которая видит невидимую силу, такую как гравитация, действующую на тела извне. Фактически, Готфрид Вильгельм Лейбниц обвинил Ньютона в том, что он ввел оккультные силы с помощью своей теории гравитации, потому что гравитация казалась сверхъестественной силой, действующей на тела на расстоянии.
Мысленные эксперименты с использованием ангелов и демонов не исчезли в современный период, но они изменили форму. Оккультные существа, часто называемые сейчас «демонами», продолжали играть значительную роль в развитии физики. (Теологически, между демонами и ангелами очень мало различий с точки зрения их метафизического состава. Демоны являются подмножеством ангелов; они падшие ангелы .)
Из Иерусалима. Эманация великана Альбиона Уильяма Блейка, лист 53, напечатан в 1821 году.
Предоставлено Йельским центром британского искусства.
Уильям Блейк видел ангелов и призраков и восход солнца Аллилуйя, даже в самый темный день. Нам нужно способствовать его состоянию ума
В 1800-х годах демон Пьера-Симона Лапласа (которого он сам называет просто интеллектом, словом, часто используемым для описания ангельских субстанций в средневековый период) был существом, наделенным сверхъестественными способностями знать все силы во Вселенной и расположение каждого атома. Это существо, кроме того, обладает бесконечной вычислительной мощностью, которую оно может применять для расчета траектории каждого атома. Лаплас считал, что это даст бесконечную предсказательную силу, и этот сверхразум, следовательно, мог бы знать всю историю мира и конечное будущее Вселенной. Такой детерминизм позже будет поставлен под сомнение квантовой механикой.
В мысленном эксперименте по проверке второго закона термодинамики в 1867 году физик-викторианец Джеймс Клерк Максвелл представил себе гипотетическое существо («агента») со сверхъестественной способностью определять местоположение молекул. Его современник Уильям Томсон (позже лорд Кельвин) назвал его демоном, и это название прижилось. «Демон Максвелла», которого называют так и сегодня, раскрыл глубокие связи между информацией и энтропией, развивая наше эмпирическое понимание мира. Наконец, на рубеже XIX века демон Файлона-Пирсона, предложенный Луи Файлоном и Карлом Пирсоном, стал так называемым «коллегой демона Максвелла». Он мог перемещаться с невозможными скоростями, телепортироваться и действовать на расстоянии.
Пытливые люди размышляли об ангелах, чтобы понять физический мир и космос.
Реакции против такого использования сверхъестественных объяснений в физике, даже в качестве мысленных экспериментов, также помогли физике развиваться. Эйнштейн, например, читал Пирсона, и его антипатия к использованию сверхъестественных объяснений означала, что он определил свою работу в негативном отношении к оккультным силам. Астроном Артур Эддингтон утверждал, что Эйнштейн изгнал демона гравитации. И сам Эйнштейн утверждает, что изгнал «призраков» абсолютного времени и пространства с помощью своей теории относительности.
Но мог ли Эйнштейн достичь того, чего он добился, без предшествующей веры в ангелов? Теология, безусловно, мотивировала поиск альтернативных объяснений, связывающих место, движение и тела. Но хотя природа ангелов как тема фокуса была катализатором дискуссий о физике места, пытливые люди также думали об ангелах, чтобы понять природу физического мира и его связь с более широким космосом. И это дало более сложные представления о пространстве, местоположении и измерении, придав им новый смысл. Роль, которую ангелы играли в таких мысленных экспериментах, была уникальной: ангелы выходили за рамки чисто физического мира, но все еще были «существами», которые соблюдали правила и логику, управляющую Вселенной.
На самом деле, эта посредническая роль была частью логики постулирования ангелов в первую очередь. Ангелы действительно фигурируют в Библии, но Аквинский считал, что априорные аргументы могут быть сделаны в пользу ангелов именно потому, что великая цепь бытия не может пропустить ни одного звена. Любые пробелы означают, что люди, возможно, не смогут совершить прыжок к пониманию Бога. Нам нужно некоторое промежуточное знание, которое соединило бы знание Бога и знание мира. Вот почему ангелы, еще в начале Псевдо-Дионисия в V-VI вв. н. э., были приравнены к языку. Речь также является посредником между сферой идей и физическим миром. В противном случае вся работа ангелов могла бы быть просто объяснена Богом. Однако ангелы, именно из-за своего посреднического статуса, позволяли людям думать об измерениях сотворенной реальности, которые все же превосходили наше непосредственное человеческое восприятие. В то время как достаточно легко высмеять предположение, что движение является результатом оккультных сил, таких как ангелы, мы не можем, поднявшись по лестнице знания, так легко выбить эту лестницу из-под себя. Исследования воплощенного познания показывают , что наше знание строится на нашем опыте мира. В книге Джорджа Лакоффа и Марка Джонсона «Метафоры, которыми мы живем» (1980) показано, как наши телесные переживания объединяются, чтобы создавать сложные метафоры, обосновывая абстрактные концепции. Мы приравниваем «вверх» к «больше», когда говорим «фондовый рынок растет», потому что, когда мы видим, например, груду камней, мы учимся приравнивать «выше» к «больше». Мы говорим, что «схватываем» идею, потому что мы испытали, как тянулись к фрукту на дереве. Кроме того, нам очень трудно представить себе нефизическую вещь . То, что мы представляем, когда представляем себе душу, ангела или демона, является неким нематериальным, но все же призрачным объектом .
Хотя оккультные силы, такие как ангелы и демоны, могут высмеиваться в современной культуре как «рукотворные» объяснения вполне логичных, приземленных научных явлений, я бы предложил обратное. Что самое приземленное на самом деле может заключаться в том, чтобы думать о невидимых силах природы как об ангелах, агентах, нематериальных интеллектах с определенными свойствами, знакомыми нам, но усиленными. Свойствами, такими как агентство и намерение. Только продумывая эти более знакомые концепции и используя их, мы можем затем обнаружить менее интуитивный набор концепций, таких как пространство-время, которые требуют обоснования такими концепциями, как измерение, тело, место и движение. Эти необходимые базовые концепции были отточены исторически путем продумывания взаимосвязи между материальным и нематериальным миром, и ангелология сыграла значительную роль в их оттачивании.
Использование сверхъестественного интеллекта, такого как ангелы и демоны, для размышлений о физике сохранялось еще долго после того, как фактическая вера в существование этих существ рассеялась. Кажется, что эта образная структура отражается в фактической структуре того, как работает наша мысль. Благодаря этому ангелология заложила основу для размышлений о природе места, времени и движения довольно сложными способами. Вырезали ли ангелы и демоны концептуальное пространство для невидимых сил, которые физика позже откроет? Хотя может показаться, что научное и демоническое находятся на полярных концах спектра, когда дело доходит до объяснения естественного мира, ангелы и демоны фактически сформировали современное научное объяснение, каким мы его знаем сегодня.